Доклад о семье Боянусов

Распечатать

Доклад сделан послушницей Анной Мироновой на научно-практической конференции «Семья Боянусов в Кинель-Черкасском районе и в истории России» в Кинель-Черкассах Самарской области в 2003 году

«У Бога все живы и никто не забыт»

В нынешнем 2003 году 13 октября исполняется 50 лет со дня кончины замечательной подвижницы благочестия ХХ столетия игумении Нины (в миру – Веры Карловны Боянус), которая большую часть своего земного бытия жила и трудилась здесь, на Самарской земле. Имя игумении Нины не известно современному миру. Но как «не может укрыться город, стоящий на верху горы» и «зажегши свечу, не ставят ее под спудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме» (Мф. 5, 14–15), так не оказалась сокрыта от нас жизнь матушки Нины – жизнь человека живой крепкой веры, широкого кругозора и многих духовных дарований. Ее жизнь поистине может явится примером самоотверженного служения Богу и людям. «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела, и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5, 16).

Много сейчас было сказано о жизни и деятельности родителей игумении Нины. Много потрудились они к пользе нашего Отечества и на поприще служения ближним. Но не смотря на их великие заслуги перед обществом, имена эти были преданы забвению. И тем, что мы с вами сегодня собрались здесь и тем, что имена членов семьи Боянус вновь обрели жизнь, мы обязаны именно игумении Нине. Сегодня уже без сомнения можно сказать, что игумения Нина сама открыла нам свое имя, свидетельствуя тем самым, что «у Бога все живы и никто не забыт».

Именно поэтому мне хотелось бы рассказать о том, как был собран материал об этой семье.

Все началось с того, что в архив Полоцкого Спасо-Евфросиниевского монастыря было передано несколько фотографий неизвестной монахини. На одной из них эта монахиня была запечатлена в форме сестры милосердия, на другой – вместе с девочкой в ученической форме. На всех фотографиях она была снята с игуменским крестом. На некоторых снимках стояли дарственные надписи на английском языке и годы: 1908, 1909, 1911; на одной – надпись на русском языке: Монахиня Нина, в миру Вера Карловна Боянус. Все фотографии были сделаны в Полоцке, а одна – в Ростове Великом.

О монахине Нине нам не было известно ничего, кроме того, что она подвизалась в Полоцком монастыре и имела какое-то отношение к известному литератору и герою Отечественной войны 1812 года Денису Васильевичу Давыдову. Между тем ее фотографический образ приковывал к себе внимание и запечатлевался в душе.

Первые сведения о матушке Нине были обнаружены в книге под названием «История одной старушки». Ее автор, монахиня Амвросия (в то время молодой врач Александра Дмитриевна Оберучева), рассказывая о своем посещении Полоцкого монастыря, делится, в частности, своими впечатлениями от посещения Спасо-Евфросиниевского епархиального училища и упоминает о своей встрече с начальницей монастырского училища – монахиней Ниной. Из этих воспоминаний стало известно, что монахиня Нина являлась начальницей Полоцкого Спасо-Евфросиниевского училища, находилась под духовным руководством правящего архиерея – епископа Серафима (Мещерякова), а также состояла в близких духовных отношениях с настоятельницей общины милосердия «Во имя Христа Спасителя» в Симбирской губернии Марией Алексеевной Амбразанцевой-Нечаевой. (Забегая вперед, скажу, что на протяжении многих лет жизнь этих двух подвижниц тесно переплеталась. После революции Мария Алексеевна жила здесь, в Самарской области, в с. Алексеевка вместе со своей духовной наставницей монахиней Ниной и скончалась у нее на руках от сыпного тифа в 1932 году в возрасте 46 лет.)

В октябре 2000 года в архив Полоцкого монастыря было передано еще несколько фотографий, в том числе и семейных, два письма монахини Нины на английском языке и брошюра под заглавием «Наши беседы о жизни», изданная на правах рукописи в Полоцке в 1913 году и подписанная М.Н. (т. е. Монахиня Нина). «Беседы» были посвящены воспитанницам Спасо-Евфросиниевского училища. В верхнем углу титульного листа находилась дарственная надпись на английском языке: «Моему дорогому другу и сестре Кате от ее Матушки, 1913 год».

После знакомства с «Беседами» стало очевидным, что их автор – личность высокообразованная, одаренная; что ее мысли о жизни по Евангелию – не абстрактные размышления, а личный опыт. Это были действительно беседы о жизни, вылившиеся из самой глубины материнского сердца, – беседы о жизни и о вере – той основе, на которой строит человек самое для себя главное. Обращенные к юношеству, выпускницам епархиального училища, которые уже завтра вступят в самостоятельную жизнь, эти «Беседы» не утратили своего значения и для нынешнего молодого поколения, хотя со времени их написания прошло уже почти столетие. Не удивительно, что родилась мысль об их публикации. Захотелось как можно больше узнать об их авторе. Тогда и начались поиски.

Сначала обратились к тем, кто уже занимался подобной работой, – многие с сомнением качали головой, говорили, что это очень сложно, т. к. с тех пор прошли десятки лет, что на такие поиски уйдут годы и т.д. Но у Бога всего много. И потянулась цепочка...

О сестре матушки Нины – Екатерине Денисовне Моисеенко-Великой, урожденной Давыдовой, - уже имелись некоторые сведения. Дело в том, что все фотографии, письма, «Беседы» и другие документы многие годы бережно хранили дочери Екатерины Денисовны, племянницы монахини Нины. Последняя из них, Анна Сергеевна Моисеенко-Великая, умерла 4 года назад, 8 ноября 1999 года, и часть своего архива передала насельнику Московского Данилова монастыря иеромонаху Никону (Пашкову). А он, в свою очередь, передал эти документы в Полоцкий монастырь. Отец Никон сообщил нам, что Екатерина Денисовна являлась внучкой героя войны 1812 года Дениса Васильевича Давыдова. Поэтому решили обратиться к его потомкам. Среди них оказалась матушка одного из московских священников. Еще жива была ее бабушка и другие родственники старшего поколения, от которых удалось узнать, что Анна Сергеевна разыскала их в конце 50-х годов и регулярно встречалась с ними в дни памятных дат, связанных с Денисом Васильевичем Давыдовым. Один из родственников Давыдовых, известный генеалог Лев Николаевич Енишерлов-Вельяшев, записал со слов Анны Сергеевны историю рода для составления генеалогического древа. Эту небольшую родословную запись и предоставили нам Давыдовы.

Так, Анна Сергеевна сообщала, что Ольга Семеновна, урожденная Хлюстина, в первом браке Давыдова, была замужем за старшим сыном Дениса Васильевича Денисом Денисовичем, который умер через год после рождения дочери Екатерины (родилась в 1866 году). Овдовев, Ольга Семеновна вступила во второй брак с известным врачом-гомеопатом Карлом Карловичем Боянусом, и в этом браке имела пятерых детей. Трех сыновей – Алексея, Александра, Семена (последний был известным лингвистом, автором-составителем множества англо-русских словарей); и двух дочерей – Любовь и Веру. Вера поступила в монастырь и в монашестве получила имя Нина. Таким образом стали известны все члены семьи Боянус.

Сведения о том, что отец монахини Нины был врачом-гомеопатом навели на мысль обратиться в Московский Гомеопатический Центр. Оказалось, что Карл Карлович Боянус был врачом, имевшим мировую известность и множество литературно-медицинских трудов, опубликованных на многих языках. В библиотеке МГЦ в дореволюционных изданиях гомеопатических журналов были найдены и некролог, и биография Карла Карловича.

Одновременно мы начали работу в столичных библиотеках. В первую очередь решили просмотреть дореволюционные издания «Полоцких Епархиальных Ведомостей». Первая же подшивка, которую мы просмотрели, за 1910 год содержала некролог Ольге Семеновне Боянус – подробнейшее описание происхождения, жизни, церковной деятельности и праведной кончины этой благочестивой женщины, а также круга ее знакомств, что давало возможность представить, в какой обстановке росла и воспитывалась будущая монахиня Нина.

И вот потянулась нить все новых и новых находок. Работая в библиотеках, архивах Москвы и Санкт-Петербурга, нам удалось отыскать множество документов и упоминаний о деятельности матушки Нины в Полоцке. Была обнаружена ее переписка с известным религиозным философом и литератором Василием Васильевичем Розановым. Многое открывалось из найденных писем матушки: глубокое понимание и осмысление жизни во всех ее сферах, опытное познание монашеской жизни, ее творческая деятельность, жертвенное служение ближним. Письма раскрывали автора как человека необыкновенных дарований, обладающего бесценным даром внутренней свободы, позволяющей вступать в живые отношения и общение с окружающим миром, согласно слову апостола Павла: «все мне позволено, но ничто не должно обладать мною» (1Кор. 6, 12).

Из послужного списка мы узнали об основных вехах жизни монахини Нины. Так, открылось, что Вера Карловна Боянус обучалась и воспитывалась в домашних условиях; что она сдала экстерном экзамены в Казанском Учебном Округе и получила диплом на звание домашней учительницы, после чего поступила вольнослушательницей на философский факультет Лондонского университета.

По возвращении из Англии Вера Боянус, следуя примеру своей благочестивой матери, стала активно заниматься просветительской деятельностью в Самарской губернии, и в Тифлисе, куда в 90-е годы ХIХ столетия в связи с болезнью отца семья выезжала на продолжительное время. Она стала попечительницей и устроительницей двух церковно-приходских школ в Самарской епархии, а в Тифлисе при Миссионерском братстве устроила воскресную и церковно-приходскую школы, в которых сама же и преподавала.

Желание посвятить жизнь служению Господу возникло в сердце молодой девушки под влиянием первого ее духовного руководителя архимандрита Серафима, бывшего ректора Самарской, затем Тифлисской семинарии, в дальнейшем епископа Полоцкого. Вера Карловна осуществила это намерение в 1898 году, поступив в Вировский монастырь Седелецкой губернии Холмско-Варшавской епархии. А через год, вопреки всем правилам и уставам, всего лишь на 23-м году жизни за свою «пламенную религиозную настроенность и самоотверженное служение ближним» была пострижена в монашество с именем Нина. (Отметим, что в то время в женских монастырях было принято постригать в монашество не ранее 40-летнего возраста и по прошествии нескольких лет жизни в монастыре.)

Однако жизненные обстоятельства сложились так, что вскоре монахиня Нина перешла в Рижский Свято-Троице-Сергиев монастырь, а затем в 1904 году резолюцией Преосвященного Серафима, епископа Полоцкого и Витебского, ее перевели в древний Полоцкий Спасо-Евфросиниевский монастырь в должности казначеи. В 1905 году Владыка Серафим поручил монахине Нине исполнение должности начальницы монастырского Спасо-Евфросиниевского училища.

В дальнейшем стало известно об обширной деятельности монахини Нины по усовершенствованию и благоустройству Спасо-Евфросиниевского училища, где она трудилась более 11 лет. Ее усердием училище из трехклассного было преобразовано в шестиклассное и получило статус епархиального, со всеми правами и привилегиями для его выпускниц. Трудами матушки Нины было построено новое трехэтажное каменное здание училища и в нем в память ее благочестивой матери устроена домовая церковь во имя Святой Троицы. Средства на устройство и украшение церкви были полностью пожертвованы детьми Ольги Семеновны и в первую очередь самой начальницей училища монахиней Ниной. Многое ею было сделано и в отношении образовательной и воспитательной части.

Помимо трудов по училищу, матушка Нина находила время и силы заниматься переводами сочинений религиозного содержания на русский язык, так как в совершенстве владела 5-ю иностранными языками – английским, немецким, французским и двумя древними – греческим и еврейским. До 1916 года она состояла членом Русско-Английского общества при Святейшем Синоде и составляла отчеты о деятельности этого общества на английском языке. Во время Первой мировой войны ее вкладом в помощь Отечеству явился небольшой лазарет, устроенный в собственной квартире в училище, который содержался на ее средства. Сама же матушка Нина, не жалея сил и времени, трудилась в качестве сестры милосердия не только в своем лазарете, но и в госпитале, который располагался в училищном здании. Как свидетельствуют письма монахини Нины того периода, порой ей приходилось делать до ста пятидесяти перевязок в день, притом, что на ее попечении оставалось более двухсот учениц и училищный персонал.

Также стало известно, что круг близких ей лиц составляли многие выдающиеся церковные деятели, такие, как: митрополит Киевский Флавиан (Городецкий), митрополит Московский и Коломенский Владимир (Богоявленский), митрополит Ярославский Агафангел (Преображенский), архиепископ Гермоген (Долганов) и другие. Владыки Владимир, Агафангел и Гермоген ныне уже прославлены Церковью как священномученики.

Существенным дополнением к этому биографическому материалу явился еще один документ – Указ Святейшего Синода 1914 года о награждении монахини Нины саном игумении «за отлично-усердную службу по учебно-духовному ведомству».

Заметим, что весь этот материал удалось собрать всего лишь за 3 месяца. Всем было совершенно очевидно, что сама матушка Нина незримо руководила нашими действиями и помогала в этих поисках. Однако все изыскания обрывались 1916 годом, когда игумения Нина вместе со своими воспитанницами находилась в эвакуации в Ростове Великом. Из письма 1927 года к сестре Екатерине Денисовне известно было только то, что жила она в небольшом населенном пункте в частном доме с кем-то из близких и работала в госпитале. Последнее свидетельство – фотография 1936 года, сделанная в Москве в доме Екатерины Денисовны.

Так как мы знали, что вся семья игумении Нины на протяжении многих лет была связана дружбой и духовными узами с архиепископом Серафимом (Мещеряковым), который в годы революции разделил участь многих архиереев – неоднократно подвергался арестам, а впоследствии принял мученическую кончину, - то решили обратиться к сотрудникам Свято-Тихоновского Богословского института с просьбой просмотреть следственные дела Владыки. Надеялись, что в них могут встретиться какие-либо упоминания о монахине Нине. И действительно, сотрудники института, просматривая следственное дело 1933 года, среди списка лиц, связанных с митрополитом Серафимом, обнаружили имена Екатерины Денисовны Моисеенко-Великой и ее сестры Веры Карловны Боянус. Были сделаны необходимые выписки. О Вере Карловне говорилось: «Проживает в селе Алексеевка Кинельского района Самарской области, по профессии врач в отставке». Стало быть, жила матушка в Самарской области, где когда-то находилось имение ее родителей и где они были похоронены. Работала врачом. Отсюда следовало, что искать дальше нужно в Самаре, куда Великим постом 2001 года мы и отправились.

Впереди была полная неизвестность, но все-таки не оставляла надежда, что поездка будет не безрезультатной. Даже свечи взяли с собой, надеясь найти могилу игумении Нины.

Для начала попытались искать в Областном Архиве, в Областной Библиотеке – почти ничего не нашли. Тогда сотрудники Самарской Духовной семинарии посоветовали обратиться за помощью к священнику села Алексеевка протоиерею Василию (Ракшенко), а также съездить в бывшее имение семьи Боянус – село Ключи. Оказалось, что в Самарской области существует 4 села с таким названием, да и то в советское время всем им были даны дополнительные пояснения: Красные Ключи, Новые Ключи, Свободные Ключи и т.д. Сопоставили с дореволюционными географическими сведениями, и получилось, что имение находилось в селе Свободные Ключи недалеко от села Кинель-Черкассы, приблизительно в 100 км от Самары.

В воскресный день в сопровождении сотрудницы семинарии Галины Александровны Катугиной поехали в Кинель-Черкассы. Настоятель Вознесенской церкви протоиерей Александр (Телегин) помог нам добраться до Свободных Ключей. Сразу при въезде в село мы обратили внимание на кирпичные, на вид очень давнишние, хозяйственные постройки. Это оказались бывшие коровники и конюшни, когда-то принадлежавшие Боянусам. В ближайшем жилом доме спросили, где найти кого-то из старожилов. Посоветовали обратиться к 83-летней бабушке Зое. Оказалось, что она не была коренной жительницей Ключей, а приехала сюда в 1935 году в период коллективизации. Но тем не менее бабушка Зоя много знала о бывших владельцах усадьбы по рассказам старых жителей села, а усадьбу и их огромное хозяйство она и сама застала. Помнила она и место захоронения господ, не на общем кладбище, а на их собственной земле. Рассказывала, что когда-то была «огромная могила», которую впоследствии разорили. А на могилу много лет приезжала сестра последней барыни – «Боянчихи» (как ее называли местные жители). Бабушка Зоя с уверенностью говорила, что сестра приезжала именно из Черкасс. Получалось, что искать нужно теперь в Кинель-Черкассах.

По возвращении сестер из Ключей протоиерей Александр собрал прихожан, пришедших к вечерней службе, в надежде, что кто-нибудь из них вспомнит что-либо о Вере Карловне Боянус. Все были в замешательстве, и вдруг одна вспомнила, что бывшая алтарница Вознесенского храма покойная Анна Федоровна, много раз говорила о Вере Карловне, монахине Нине, рассказывала, что она была «очень духовная, образованная, книг у нее много было». Тут же вспомнили и о Лидии Сергеевне Лисициной, крестнице Анны Федоровны, и позвонили ей. Лидия Сергеевна с радостью пригласила нас к себе. Она хорошо помнила матушку Нину, т.к. Вера Карловна была очень близкой их семье и часто бывала у них в доме. Рассказала, что жила Вера Карловна вместе с Феклой Ивановной, которая была ее помощницей еще в Полоцком монастыре. Хранилось у Лидии Сергеевны и несколько фотографий игумении Нины в монашеской одежде. Одна из них – вместе с Феклушей. Лидия Сергеевна помнила, что умерла Вера Карловна в 50-е годы, вскоре после нее умерла и Фекла Ивановна, но где они были похоронены не знала.

На следующий день съездили в Алексеевку. К нашему приезду отец Василий уже успел опросить прихожан и выяснить, что одна из них, Валентина Константиновна, хорошо знала и помнит Веру Карловну. Валентина Константиновна записала свои воспоминания и передала полоцким сестрам одну фотографию монахини Нины в годы старости.

И вот снова Кинель-Черкассы. Нас встретила радостная Лидия Сергеевна и сообщила, что разыскала сына Феклы Ивановны, Михаила Михайловича Степанова, который живет в Самаре и знает о матушке Нине очень много. Именно ему привелось хоронить ее в 1953 году.

Михаил Михайлович по телефону объяснил, в какой части Кинель-Черкасского кладбища нужно искать место захоронения. Предупредил, что ориентироваться при этом необходимо на металлический крест с табличкой на могиле его матери Феклы Ивановны, т.к. он беспокоился, что деревянный крест на могиле игумении Нины, которая была похоронена рядом, скорее всего, не сохранился.

Не сразу удалось найти могилу матушки. Кладбище старое, к тому же стояла ранняя весна, снег глубокий, рыхлый, кругом вода, грязь. И все же после недолгих поисков мы остановились у креста с надписью: Фекла Ивановна Степанова, 5/V 1885 – 25/V 1958, а слева пустое пространство – место упокоения монахини Нины, Веры Карловны Боянус. Поставили свечи, помолились и прямо с кладбища отправились в Самару, к Михаилу Михайловичу.

Он был чрезвычайно обрадован нашим приездом и без конца повторял: «Как же это вы нас разыскали? Это все-таки она сама, Вера Карловна, вас к нам привела!»

Очень много рассказал Михаил Михайлович – крестник и воспитанник игумении Нины. Ему посчастливилось жить с ней подолгу: и в детские годы, и в юношеском возрасте. Также многое знал он о матушке и из воспоминаний своей матери.

От Михаила Михайловича мы узнали как матушка Нина и ее келейница Фекла Ивановна оказались в Самаре, как сложилась их жизнь после революции и сколько пришлось пережить им скорбей и испытаний. Но игумения Нина имела удивительный дар веры, которая преображала повседневную жизнь, и необычайную силу духа, которая помогала все преодолеть и выстоять в трудных жизненных ситуациях.

Имея огромное желание послужить людям, почти уже в пятидесятилетнем возрасте поступила она на медицинский факультет Самарского университета, и стала врачом широкого профиля, земским, как тогда говорили.

Считая главной целью человеческой жизни как можно более полное совершенствование в добре, матушка Нина не переставала творить дела милосердия, помогая всем, кто встречался на ее пути. Как свидетельствуют в своих воспоминаниях современники матушки Нины, в каждом месте, где приходилось ей жить: Ключах, Бузулуке, Самаре, Алексеевке, Кинель-Черкассах – всюду она трудилась по мере сил во славу Божию, жертвенно служа ближним.

Сама же жила и умерла в бедности, почти в нищете. Она всегда старалась остаться в тени, говоря о том, что человеческая слава, богатство – ничто, главное – какими предстанем мы пред Господом.

Обладая необыкновенным врачебным даром и большим практическим медицинским опытом, она могла бы стать известным ученым. Но все свои наработанные материалы она передавала другим, на ее трудах защищались и получали ученые степени. До сих пор вспоминают о медицинских дарованиях Веры Карловны те, кому посчастливилось у нее лечиться. А скольких она спасла от голода, поддержала в трудную минуту, дала приют? Но самый главный труд ее жизни, это те семена веры в Бога, семена любви и нравственного совершенства, которые сеяла она в душах людей. Эти семена не смогли заглушить терния современных лжеучений и безбожия.

Матушка Нина никогда не оставляла храма Божьего, и если в одном месте храм закрывали, то она переезжала туда, где была действующая церковь. Судьба Церкви была постоянной болью ее сердца. Жители села Кинель-Черкассы обязаны игумении Нине тем, что благодаря составленному ею письму, правительство разрешило не закрывать последнюю в районе действующую церковь Вознесения Господня. Именно в этом храме молилась она последние пять лет своей жизни, и именно в этом храме отпевали ее, провожая в последний путь.

Достигнув преклонного возраста, будучи уже немощной и обремененной многими недугами, в 1948 году Вера Карловна переезжает из Самары в Кинель-Черкассы к Фекле Ивановне Степановой, своей верной помощнице еще со времени жизни в Полоцком монастыре. Матушка не могла уже трудиться, и все свои силы в этот период она отдает молитве, употребляет данное ей еще для жизни время для подготовки к вечности.

В памяти старых прихожан Вознесенской церкви села Кинель-Черкассы сохранился образ маленькой, согбенной женщины, жившей очень уединенно, которая раньше всех, пешком приходила в храм, вставала всегда возле левого клироса и внимательно, по книге, следила за службой.

Земной путь игумении Нины (Веры Карловны Боянус) окончился в канун великого праздника Покрова Божией Матери в теплый солнечный октябрьский день 1953 года. Проводить матушку в последний путь собралось множество людей, знавших и любивших ее. Присутствовало на отпевании и много духовенства. Всю дорогу от церкви до кладбища (а это более двух километров) гроб с телом усопшей несли на руках, отдавая ей этим последнюю дань любви.

Поистине к жизни и кончине игумении Нины можно отнести слова апостола Павла: «Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил. А теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем возлюбившим явление Его» (2 Тим. 4, 7–8).

Когда мы разыскали место упокоения игумении Нины, там, на кладбище, возникла мысль: необходимо установить крест. Да и Михаил Михайлович очень сокрушался, что не сделал этого, пока был в силах. Но одно дело намерение, а другое – как его исполнить? Ведь Самара от Полоцка расположена более чем за 2000 км! Подумали, что если дело Богоугодное – оно осуществится. Трудностей и препятствий было много, но стоило только мысленно обратиться к матушке Нине за молитвенной помощью, как тут же все устраивалось.

Осуществить свое намерение полоцким сестрам удалось в августе 2001 года. События 25 августа надолго останутся в памяти всех, кто принимал участие в этом торжестве. Не ожидали, что так много людей соберется в этот день на Кинель-Черкасском кладбище. Чин установления креста и панихиду совершили четыре священника. Один из них приехал из дальнего села специально ради этого события.

После поминальной трапезы мы отправились в Ключи. Познакомились со старожилами села – семьей Камзоловых (их родители работали когда-то у Боянусов). Побывали у развалин барского дома и на месте упокоения родителей матушки Нины. Здесь когда-то был большой склеп, от которого осталось лишь ровное место на краю дороги, заросшее травой, и только остатки белого камня в земле обозначали его границы. Сегодня мы с вами стали свидетелями восстановления этого поруганного места.

Побывали и в Алексеевке у Валентины Константиновны, познакомились с другими людьми, знавшими матушку Нину при жизни. И конечно, посетили Михаила Михайловича. Как оказалось, это была последняя наша встреча с этим замечательным человеком. Спустя четыре месяца, 1 января 2002 года, он скончался.

Таким удивительным образом был собран материал об игумении Нине и ее близких, и этот факт является еще одним подтверждением мысли, часто встречающейся в литературе о новомучениках и подвижниках благочестия ХХ столетия. Суть ее состоит в том, что эти светильники веры сами заявляют нам о себе, как бы сами себя открывают миру, но являются нам не по своему произволению, а по воле Божией, чтобы сказать что-то важное для нашего спасения.

Так жизнь и подвиги игумении Нины не остались сокрыты от нас. За три прошедших года сестрам Полоцкого Спасо-Евфросиниевского монастыря удалось собрать материалы о ней и ее семье и подготовить их к публикации. Будем надеяться, что скоро книга эта увидит свет, и все мы сможем больше узнать о жизни матушки Нины и познакомиться с ее наследием. Работа над книгой еще не закончена, и если кто-то имеет возможность дополнить наши сведения о жизни семьи Боянус, будем очень благодарны.

В заключение хочется поблагодарить всех, кто помогал нам в этих поисках и в устроении сегодняшней конференции. (В особенности признательны мы за труды и помощь Вере Ивановне Колывановой.) Очень трудно перечислить всех поименно, так как многие приняли участие в этой работе. Но мы всех, безусловно, помним и молимся о вашем здравии и благополучии. И думается, что все те, кто внес свою лепту в это Богоугодное дело, приобрели себе вечного ходатая пред Богом – игумению Нину. Аминь.